Творчество
«Кто из людей не стремится к тому, чтобы как можно больше видеть и знать? Кого не приводит в восторг встреча с новым краем, с новым незнакомым человеком? Конечно, для всех это нужно и важно, художнику — просто необходимо».
Для художника Владимира Игошева одно из многочисленных путешествий определило личную судьбу и творческую биографию. Начавшись в далёком 1954 году, это путешествие продолжается и по сей день — в воспоминаниях художника и в его произведениях, в музейных залах и на выставках в отдалённых поселках.
…Март 1954 года, небольшой посёлок Бурмантово на берегу Лозьвы. Как не терпится поскорее увидеть берёзовских манси, их стойбища, глубже проникнуть в тайгу! Эти места уже знакомы Владимиру по рассказам старшей сестры Александры и друзей, да и прочитано немало о жизни охотников и оленеводов тюменского севера.
«Около нарт стоял высокий плотный человек в оленьей меховой шубе-малице и развязывал сыромятные ремни, которыми была привьючена к нартам какая-то поклажа. Подойдя ближе, я был буквально очарован всем, что было перед моим удивлённым взором. И этот могучий с тёмно-коричневым обветренным лицом человек, казавшийся неповоротливым в толстой меховой одежде, и серо-серебристые с тёмной шерстью на ногах и белыми бородами большеглазые рогатые олени, обвитые незамысловатой, но искусно украшенной потемневшей ременной упряжью, и деревянные нарты с наброшенной оленьей шкурой — и всё это на фоне белого искрящегося снега. Как было не прийти в восторг от всего этого, виденного впервые?»
Знакомство состоялось. Степан Николаевич Куриков согласился отвезти художника в своё родное мансийское стойбище Суеват-Пауль, оказавшееся для художника отправным пунктом Северного пути. Мог ли Владимир Александрович предположить, что это и есть начало новой жизни, хотя за плечами уже немало: выставки первых мальчишеских рисунков в родном доме на хуторе Игошевский в Башкирии, учёба в Башкирском государственном театрально-художественном училище, а позднее в Московском государственном художественном институте им. В. А. Сурикова, участие в боях Великой отечественной на Северо-западом, Донском и Сталинградском фронтах, первая персональная выставка фронтовых зарисовок в Уфе, творческая работа в Свердловске и вступление в Союз художников, разработка индустриальной темы в живописи. А впереди — переезд в Москву, преподавательская деятельность, путешествия по Советскому Союзу и зарубежью, отчётные выставки и практически ежегодные поездки в Югру.
Игошев останавливался в национальных посёлках или на стойбищах, вызывая неподдельный интерес у жителей. Художник — человек необычный, почти что шаман: поколдует над своими инструментами, посмотрит на человека, а через некоторое время сам человек глядит с холста, как живой. Чудно! Недостатка в моделях не было, страх и скованность в общении с Владимиром Александровичем преодолевались быстро, приходилось даже очередь из ребятишек выстраивать, так всем хотелось «рисоваться»… Каждая поездка пополняла творческую «копилку» художника материалами для создания портретов, пейзажей, жанровых композиций.
Ранние произведения Северного цикла насыщены местной экзотикой, они являются своеобразной записной книжкой художника, в которой точно фиксируется всё увиденное: новый этнический типаж, колоритная одежда, своеобразные жилища, необычные предметы быта. Этнографичность, насыщенность деталями, не всегда оправданные с точки зрения живописи, оказались ценными в более широком культурном смысле. Многие элементы материальной культуры коренных народов ушли из повседневной жизни, перейдя в разряд сувениров; предметы, входящие в музейные коллекции, оказываются оторванными от породившей их среды. В произведениях Игошева каждая вещь — необходимость, сотворённая конкретным человеком для ежедневного использования; подлинные, «живые», эти вещи хранят тепло человеческих рук, воссоздают реальную — бытовую и духовную — среду во всей полноте и красоте.
Неизбежное на раннем этапе увлечение внешней эффектной стороной культуры сменяется вдумчивым проникновением во внутреннюю жизнь народа и отдельного человека. Произведения становятся сдержаннее в цвете, портреты приобретают монументальный характер. Страстная увлеченность новой темой в творчестве совпадает с общественным признанием. В 1956 году в Москве открывается персональная выставка Владимира Игошева, представляющая произведения на северную тему. Теперь не только на Урале, но и в столице зрители знакомятся с природой и культурой Югорского края. Выставка имела успех: искания художника совпали с новыми тенденциями в советском искусстве. Конец 50-х — время рождения «сурового стиля». Обращение к простому человеку, демонстрация его энергии и воли, героизация повседневного труда — не эту ли задачу решает Владимир Александрович Игошев в портретах северян и жанровых произведениях?
Максимального обобщения художник достигает в произведениях позднего периода творчества, в которых наиболее последовательно развиваются традиции русского импрессионизма. В «Девочке с красным шарфиком»(1989) и «Инфанте» (1997) изображения почти лишены объёмов, главными выразительными средствами становятся цвет и фактура письма, передающие эмоциональное состояние модели и самого художника. Пейзаж «Воспоминание о Суеват-Пауле» (1990 — 1991) можно назвать
Люблю тебя, Югорский край!
Ты вечный зов, ты божество.
С тобой я плачу в неудачу,
С тобой ликую в торжество!
Для художника Владимира Игошева одно из многочисленных путешествий определило личную судьбу и творческую биографию. Начавшись в далёком 1954 году, это путешествие продолжается и по сей день — в воспоминаниях художника и в его произведениях, в музейных залах и на выставках в отдалённых поселках.
…Март 1954 года, небольшой посёлок Бурмантово на берегу Лозьвы. Как не терпится поскорее увидеть берёзовских манси, их стойбища, глубже проникнуть в тайгу! Эти места уже знакомы Владимиру по рассказам старшей сестры Александры и друзей, да и прочитано немало о жизни охотников и оленеводов тюменского севера.
«Около нарт стоял высокий плотный человек в оленьей меховой шубе-малице и развязывал сыромятные ремни, которыми была привьючена к нартам какая-то поклажа. Подойдя ближе, я был буквально очарован всем, что было перед моим удивлённым взором. И этот могучий с тёмно-коричневым обветренным лицом человек, казавшийся неповоротливым в толстой меховой одежде, и серо-серебристые с тёмной шерстью на ногах и белыми бородами большеглазые рогатые олени, обвитые незамысловатой, но искусно украшенной потемневшей ременной упряжью, и деревянные нарты с наброшенной оленьей шкурой — и всё это на фоне белого искрящегося снега. Как было не прийти в восторг от всего этого, виденного впервые?»
Знакомство состоялось. Степан Николаевич Куриков согласился отвезти художника в своё родное мансийское стойбище Суеват-Пауль, оказавшееся для художника отправным пунктом Северного пути. Мог ли Владимир Александрович предположить, что это и есть начало новой жизни, хотя за плечами уже немало: выставки первых мальчишеских рисунков в родном доме на хуторе Игошевский в Башкирии, учёба в Башкирском государственном театрально-художественном училище, а позднее в Московском государственном художественном институте им. В. А. Сурикова, участие в боях Великой отечественной на Северо-западом, Донском и Сталинградском фронтах, первая персональная выставка фронтовых зарисовок в Уфе, творческая работа в Свердловске и вступление в Союз художников, разработка индустриальной темы в живописи. А впереди — переезд в Москву, преподавательская деятельность, путешествия по Советскому Союзу и зарубежью, отчётные выставки и практически ежегодные поездки в Югру.
Игошев останавливался в национальных посёлках или на стойбищах, вызывая неподдельный интерес у жителей. Художник — человек необычный, почти что шаман: поколдует над своими инструментами, посмотрит на человека, а через некоторое время сам человек глядит с холста, как живой. Чудно! Недостатка в моделях не было, страх и скованность в общении с Владимиром Александровичем преодолевались быстро, приходилось даже очередь из ребятишек выстраивать, так всем хотелось «рисоваться»… Каждая поездка пополняла творческую «копилку» художника материалами для создания портретов, пейзажей, жанровых композиций.
Ранние произведения Северного цикла насыщены местной экзотикой, они являются своеобразной записной книжкой художника, в которой точно фиксируется всё увиденное: новый этнический типаж, колоритная одежда, своеобразные жилища, необычные предметы быта. Этнографичность, насыщенность деталями, не всегда оправданные с точки зрения живописи, оказались ценными в более широком культурном смысле. Многие элементы материальной культуры коренных народов ушли из повседневной жизни, перейдя в разряд сувениров; предметы, входящие в музейные коллекции, оказываются оторванными от породившей их среды. В произведениях Игошева каждая вещь — необходимость, сотворённая конкретным человеком для ежедневного использования; подлинные, «живые», эти вещи хранят тепло человеческих рук, воссоздают реальную — бытовую и духовную — среду во всей полноте и красоте.
Неизбежное на раннем этапе увлечение внешней эффектной стороной культуры сменяется вдумчивым проникновением во внутреннюю жизнь народа и отдельного человека. Произведения становятся сдержаннее в цвете, портреты приобретают монументальный характер. Страстная увлеченность новой темой в творчестве совпадает с общественным признанием. В 1956 году в Москве открывается персональная выставка Владимира Игошева, представляющая произведения на северную тему. Теперь не только на Урале, но и в столице зрители знакомятся с природой и культурой Югорского края. Выставка имела успех: искания художника совпали с новыми тенденциями в советском искусстве. Конец 50-х — время рождения «сурового стиля». Обращение к простому человеку, демонстрация его энергии и воли, героизация повседневного труда — не эту ли задачу решает Владимир Александрович Игошев в портретах северян и жанровых произведениях?
Максимального обобщения художник достигает в произведениях позднего периода творчества, в которых наиболее последовательно развиваются традиции русского импрессионизма. В «Девочке с красным шарфиком»(1989) и «Инфанте» (1997) изображения почти лишены объёмов, главными выразительными средствами становятся цвет и фактура письма, передающие эмоциональное состояние модели и самого художника. Пейзаж «Воспоминание о Суеват-Пауле» (1990 — 1991) можно назвать
Люблю тебя, Югорский край!
Ты вечный зов, ты божество.
С тобой я плачу в неудачу,
С тобой ликую в торжество!
